Во-первых, маловероятно, что девять человек во главе с Монтеверде смогут добраться до побережья, как это сделали Гудлет, Нэш и Уивер. К началу своего похода те были истощены, но в целом здоровы. А на руках у экипажа «PN9E» был тяжелобольной – Ховарт отправил сообщение, поясняющее, что у одного из членов команды, Билла O’Хары, обморожены ноги, началась гангрена и поднялась температура.
Во-вторых, серьезным препятствием могла стать подвижность ледника в Коджи-бей. Между местом крушения бомбардировщика и заливом лежало бессчетное количество скрытых расселин. Попадание в одну из этих ловушек уже чуть не стоило Гарри Спенсеру жизни.
Надо сказать, что преодолеть эти особенности местности оказалось не по силам даже такому опытному полярнику, как Йохан Йохансен. Он и его команда выехали на помощь к летчикам на собачьих упряжках, но были вынуждены повернуть обратно, поняв, насколько непредсказуемым и опасным может быть продвижение по снежным заносам, припорошившим трещины, и по высоким покрытым настом холмам-застругам. Даже если лейтенант Макс Деморест с группой на мотосанях сможет добраться до «В-17», совершенно не факт, что он будет в состоянии доставить экипаж бомбардировщика на Главную береговую станцию, путь к которой, в зависимости от маршрута, может быть длиннее или короче, но в любом случае составит не менее шестидесяти километров. Что до помощи моряков с «Нортленда», то из-за штормов, ветра и тумана моторной лодке вряд ли удастся пробраться к берегу в Команчи-бей. Высокие волны и плавучие льдины мгновенно потопят ее.
Пока все гадали, как добраться до экипажа «В-17», лейтенант Джон Притчард, пилот биплана с «Нортленда», вынашивал дерзкий новый план, который позволил бы обойтись как без мотосаней, так и без моторных лодок. Реализация его замысла дала бы возможность отказаться от утомительного путешествия по снегу и льду, которое было бы не под силу только что пережившим лишения летчикам. Кроме того, таким образом снижался до минимума риск падения в расселину. Вот что предложил Притчард: «Грумман дак» вылетит на ледник, выберет оптимальную точку приземления поближе от «В-17» и в несколько приемов перевезет команду на «Нортленд». Для того, чтобы эвакуировать девятерых, понадобится как минимум три рейса.
Примерно так же Притчард собирался действовать, спасая Гудлета, Нэша и Уивера, но тогда, облетая снежную равнину, он не смог их отыскать. В нынешнем же случае имелись сообщенные Бальхеном координаты, поэтому найти Монтеверде и его людей представлялось не таким сложным делом. Так что предложение Притчарда было вполне продуманным. Им с радистом Бенджамином Боттомсом предстояло показать, на что способен их биплан.
План Притчарда был красив, рационален, дерзок. Но опасен. Такого раньше еще не бывало: ни один самолет не садился на гренландские ледники так, чтобы снова взлететь. В каждый из трех предполагаемых рейсов пилоту предстояло сражаться с ураганным ветром, пургой, плохой видимостью, то есть со всем тем, что привело к катастрофе «PN9E» и многих других машин. После приземления спасателям нужно было еще добраться до бомбардировщика, огибая трещины и провалы. В общем, затея была рискованной, но не безрассудной. Она вполне соответствовала той самоотверженности, которая декларировалась в кодексе Береговой охраны. Можно предположить, что у Притчарда в этом деле были и другие, более личные мотивы. Его младший брат Джил служил пилотом «В-17». В составе экипажа «летающей крепости» он выполнял боевые задания в Северной Африке.
Не желая информировать контр-адмирала «Айсберга» о плане с участием «Груммана дака», Фрэнк Поллард, вероятно, исходил из старой аксиомы: «Проще попросить прощения, чем попросить разрешения». А может, капитан не спешил сообщать что-либо начальству, так как сам еще не решил, стоит ли давать добро на такую операцию.
Позднее Поллард расскажет, что Притчард был готов вылететь на ледник сразу после того, как Бальхен обнаружил «PN9E». Капитан «Нортленда» был склонен поддержать столь необычную инициативу, потому что «был глубоко обеспокоен мольбами о помощи, посылаемыми затерянными среди снегов летчиками посредством простой рации на ручной подзарядке». «Они снова и снова повторяли, что силы их на исходе, – объяснял Поллард. – Что у двоих разгорается гангрена, что выжить все труднее».
Не совсем понятно, кого лейтенант-коммандер имел в виду, говоря о двоих, страдавших от гангрены, но, вероятно, он предполагал, что обморожение Пола Спины тоже привело к тяжелым последствиям.
В тот момент, когда контр-адмирал уже был готов отозвать «Нортленд» из опасных вод, Поллард не решился доложить ему о зреющем нетривиальном плане. Реакция командира была бы предсказуемой. Так что капитан корабля решил, что сообщит обо всем только после того, как «Грумман дак» вернется на корабль.
До того как Джон Притчард вызвался отправиться на ледник для спасения экипажа «PN9E», ему пришлось пройти через множество испытаний и даже унижений, доказывая свое бесстрашие и демонстрируя летное мастерство.
Он родился в январе 1914 года Редфилде, штат Южная Дакота. Джон был старшим из пяти детей в семье. Его брат Джил, ныне пилот бомбардировщика, был всего на год младше. После него родились еще два мальчика, один из которых умер в младенчестве. Последней была девочка – малышка Нэнси. Их мать, Вирджиния, занималась тем, что писала обзоры детских книг для разных изданий. В быту она была строга. Отец – Джон Притчард-старший – работал в банке и вложил сбережения в скотоводческую ферму. Однако он оказался на грани разорения в 1926 году, когда поздней весной разразился страшный ураган с наводнением, уничтожившие все принадлежащее Притчардам стадо. После этого глава семьи решил переехать в Лос-Анджелес и начать жизнь с нуля.
Джон-младший, по воспоминаниям сестры Нэнси, был любимцем родителей. Он рос ответственным и серьезным мальчиком. В семье была няня, пожилая немка, которая всегда говорила, что этот ребенок в будущим станет президентом.
Джон ходил в школу в Беверли-Хиллз. В старших классах учился хорошо – на четверки и пятерки, а в свободное время подрабатывал разносчиком газет в редакции Los Angeles Times, куда на должность менеджера по распространению устроился его отец.
С двенадцати лет Притчард мечтал стать флотским офицером, однако ему не удалось собрать рекомендаций, необходимых для поступления в Военно-морскую академию. После окончания школы он попал во флот по призыву и прослужил там два с половиной года, прокладывая себе путь к офицерской карьере. Девять месяцев он провел в море, потом пережил операцию по удалению грыжи, и, наконец, у него появилось достаточно оснований, чтобы снова подать документы в академию в Аннаполисе[71]. Притчард сдал все экзамены хорошо, кроме геометрии: ему не хватило лишь какой-то доли, – четырех десятых балла, для преодоления проходного порога. К тому времени ему было уже двадцать, а курсантов старше этого возраста в академию не принимали, поэтому он не мог повторить попытку на следующий год. Проглотив обиду, Джон решил переориентироваться на Академию Береговой охраны, в которой возраст поступления ограничивался двадцатью двумя годами.
Но и тут возникли трудности. После экзаменов он занял восемьдесят восьмое место в списке из тысячи кандидатов, но мест было только пятьдесят восемь.
Притчард снова подал документы еще через год, но на этот раз не прошел медкомиссию – анализ крови выявил у него сифилис.
Родители в ужасе наблюдали за тем, как рушатся мечты их сына. А тут на карту была поставлена еще и его репутация. В такой ситуации они не могли молчать и забросали влиятельных чиновников от Калифорнии до Вашингтона письмами с жалобами на совершающуюся несправедливость. Отец добился поддержки одного сенатора и одного конгрессмена. Мать написала проникновенное письмо старой подруге, которая занимала высокую должность в Администрации регулирования сельского хозяйства[72], и та переправила его секретарю Казначейства.
Защищая сына, Вирджиния Притчард даже сменила политические пристрастия. Всю жизнь она была сторонницей республиканцев, но тут под обаянием Франклина Д. Рузвельта и его Нового курса[73] стала приверженкой Демократической партии.
«Мы не политизированы, и весь наш круг тоже далек от политики, – говорилось в одном из ее писем представителю демократов. – Если вы каким-либо образом сможете помочь нашему сыну, наша благодарность будет безграничной».
В результате Джону позволили повторно сдать анализ крови, в котором сифилиса не обнаружилось. Но это не приблизило его к цели: кадетов уже набрали, свободных мест не было. Однако Притчарды-старшие не отступали и добились своего. За шесть дней до начала учебного года, когда один из уже зачисленных в Академию Береговой охраны курсантов выбыл по личным обстоятельствам, Джона пригласили на его место. Это было в 1938 году.
